Чертовщина с куклами

В прокате — «Вуду. Шепот тьмы» (Stopmotion), полнометражный дебют британского режиссера Роберта Моргана, пользующегося культовым статусом среди поклонников кукольной анимации ужасов. Михаилу Трофименкову во время просмотра было часто противно, порой забавно, но никогда по большому счету не страшно.

Пожалуй, никогда еще отечественные дистрибуторы так не обманывали зрителей с выбором прокатного названия. С тем же самым успехом они могли окрестить фильм Моргана «Дракула. Грохот пустоты» или «Зомби. Шелест листвы». Хотя бы потому, что ни Дракулы, ни Франкенштейна, ни зомби, ни каких-либо колдунов вуду на экране нет и в помине. Прокатчиков можно понять. Кто бы из зрителей соблазнился фильмом с оригинальным названием «Покадровая анимация». Между тем это действительно кино о кино, о нелегком, бессмысленном и, как выясняется, кровавом труде тружеников анимационного искусства.

Анамнез Моргана понятен, он сам называл предшественников, вдохновлявших его. Это последний великий живописец ХХ века Фрэнсис Бэкон, режиссеры Ян Шванкмайер, Дэвид Линч, Дэвид Кроненберг. Но есть нюансы: у них отвратительное, «мясное», отталкивающее были эстетическими категориями, способом высказать какую-то противную правду об уделе человеческом. В короткометражках же Моргана, прежде всего в знаменитых «Сне Белалии» (2017) или «Заклинании» (2013), отвратительное «мясо» словно любовалось собой без всякой экзистенциальной или эстетической сверхзадачи.

Исключением был разве что замечательный «Кот с человеческими руками» (2001) о живущем в колодце котике, мечтающем стать человеком и отбирающем у двуногих жертв одну часть тела за другой. Только там дал о себе знать легендарный британский черный юмор, дух которого с тех пор покинул Моргана бесповоротно. «Вуду» — образец угрюмой, уныло предсказуемой и оттого почти пародийной эстетики. Однако же у Моргана получилось уложить свои фобии и кошмары в связную историю, удачно совмещающую анимационный и игровой планы.

Элла (Эшлинг Франчози) работает ассистентом у своей мамы, «легенды индустрии кукольной анимации». Маму разбил артрит, она может только руководить работой дочери, которую нещадно терроризирует, над мрачным мультиком «Миссис Циклоп». Дескать, «куколка», ты только «руки», а я — «голова», «и чтоб у тебя ни один мускул не дрогнул, когда на полмиллиметра, слышишь, на полмиллиметра» ты меняешь положение головы куклы. Труд покадровых аниматоров, конечно, каторжный, но не до такой же степени.

Когда вконец озверевшую маму разбивает инсульт, Элла переезжает по наводке своего парня Тома (Том Йорк) в квартиру в необжитом здании, чтобы закончить мамин шедевр. Но веселая девочка-соседка (Кэолинн Спринголл), явочным порядком ворвавшаяся в импровизированную студию, дарит Элле оригинальную, на взгляд Моргана, но на самом деле вопиюще банальную идею мультика о заблудившейся в лесу девочке, которую преследует некий монстр.

Зато предложенная девочкой (которая, как быстро догадывается зритель, живет не столько на соседнем с Эллой этаже, сколько в ее голове) эстетика действительно оригинальна. Коли уж анимация — искусство оживления неживого, то почему бы не раздвинуть эту идею до предела. Анимация — оживление мертвого в буквальном смысле слова.

Прежде Элла создавала своих кукол с помощью «воска гробовщика», используемого похоронных дел мастерами для облагораживания лиц покойников. Теперь же идет на поводу у девочки, предложившей слепить свое анимационное альтер эго из кровавых стейков.

Дальше — больше. На дизайн Пепельника, как окрестят преследующего девочку монстра, пойдут части тушки мертвой лисицы. С этого момента все становится окончательно ясно. Следующий шаг — использование частей человеческих тел. Откуда их взять — не вопрос. В окружении Эллы не так уж много людей, всерьез обеспокоенных ее экстатичностью: вот они и пойдут на расходный материал. Штатив кинокамеры, как знают все со времен легендарного фильма Майкла Пауэлла «Подглядывающий» (1959),— идеальное орудие убийства.

По мере перехода от лисичек к людишкам Элле и зрителям предстоят множественные колото-резаные спецэффекты, собранные Морганом из его предыдущих фильмов. И одновременно перепуганные и пугающие монстры-крохотульки, то рвущие тело спящей Эллы, то рядком рассевшиеся на ее диване. То что-то неописуемо склизкое и громоздкое — вроде бы тот самый Пепельник — вторгающееся в студию Эллы. То потертые и сладострастные куклы-клоуны, уводящие Эллу в наркотические лабиринты ночного клуба.

Сами по себе эти эффекты хороши, но притчи о природе творчества, явно задуманной Морганом, у него не получилось. Как ни старался он вызвать у зрителей жалость к себе, обреченному на такую опасную и противную работу, как аниматор.